Одна пуля, пробив легкое и выбив часть лопаточной кости, прошла навылет. Зато вторая, «раздевшись» от томпаковой оболочки, стальным сердечником разорвала пополам рацию, укрепленную на плечевом ремне разгрузки, кувыркаясь, вошла в тело, сломав по пути пару ребер, и застряла, уткнувшись острым закаленным носом в сердечную рубашку.
Сдвоенный удар был такой силы, что его, словно ветром пушинку, отбросило от дерева, из-за которого он вел огонь, и зашвырнуло в заросли терновника, изорвав об острые шипы растения камуфляж.
Липкая, плотная, ослепительно черная ночь обволокла его со всех сторон. Он еще некоторое время слышал выстрелы, но потом все стихло, забив уши какой-то ужасающей тишиной. Сознание отказывалось принимать такую осязаемую черноту ночи и мертвую тишину, потому что в живой природе всего этого не существовало и не могло существовать…
Он попытался вырваться из этой мрачной ночи, но сознание только блеснуло яркой вспышкой и погасло….
Через некоторое время сознание осторожно, мягко раздвигая еще более сгустившуюся темень, возвратилось в его тело. Как ни черно было вокруг, он все же разглядел смутную полупрозрачную тень, склонившуюся над его головой.
- Ты кто? – едва шевеля распухшим языком, спросил он тень.
- А ты догадайся, - скрипя голосом, как будто кто-то отдирал доски от крышки гроба, ответила тень.
- Мне очень больно, не до гаданий, - ответил он, и кровь запузырилась на его губах.
- Ну, так я и пришла, чтоб избавить тебя от боли. Со мной ты уже ничего не будешь чувствовать, - проскрипела тень, отдирая очередную доску.
- Кто ты? – спросил он, уже зная ответ на свой вопрос.
- Так ты уже и сам знаешь…. Зачем спрашиваешь?
- А вдруг я ошибаюсь, и у меня еще есть шанс? – воздух из пробитого легкого с шипением выходил через выходное отверстие пули в спине.
- Нет у тебя никаких шансов! – вдруг жестко заскрежетали выдираемые из гроба гвозди. – Ты мой!
- Дай мне время помолиться, - попросил он. Кровь уже текла изо рта густым черным ручьем.
- Да нет у тебя времени, - безжалостно проскрипела тень. – Кончилось твое время. Настал мой час!
- Ты безжалостна…. – сказал он, теряя последние силы.
- Не понимаешь ты своего счастья, солдатик, - ржавый гвоздь с душераздирающим визгом вылезал из крышки гроба. – Я ведь избавлю тебя от всех мучений. Я сладкая…. Ты поймешь это и оценишь.
Она склонилась над его головой и набросила на нее свое полупрозрачное покрывало. Боль стала утихать. Смерть обняла его тело своими бесплотными крыльями и подняла над землей.
Он больше не чувствовал боли…. Его тело свободно воспарило над залитой его кровью травой, а он каким-то образом смотрел на это сверху, удивляясь тому, что он может видеть свое тело, находясь отдельно от него.
- Ну что? – спросила Смерть, и теперь ее голос звенел тихо и мелодично, как серебряный колокольчик. – Я не обманула тебя?
- Нет, - ответил он, и увидел, как его тело покойно и расслабленно опустилось на землю.
А он поднимался все выше и выше в лазурную синь, чувствуя невыразимую легкость и свободу. И облака принимали его, ласково омывая, и он, чувствуя их нежные прикосновения, вдруг вспомнил слова Смерти – «смерть слаще жизни»….
Игорь Срибный |
